http://ec-dejavu.ru/t-2/Trickster-3.html
Миру известна хитрость во всех ее проявлениях, всевозможные лукавые и коварные проделки людей, животных, и даже растений, которые не могли остаться незамеченными как для рассказчика, чья внутренняя жизнь была тесно связана с этим миром, так и для стороннего наблюдателя. Задавался ли рассказчик конкретным вопросом: «Кто первым сыграл все эти шутки, кто вписал их в порядок вещей?»
читать дальше
В мифологии мы слушаем сам мир, рассказывающий собственную историю себе самому.
бесстыдная ложь — неотъемлемое качество мира, имеющее вневременные корни
Элемент развлечения всегда присутствует в мифологии, и предрасположенность к крайнему, к тому, что, по человеческим представлениям, непристойно — одна из отличительных особенностей архаической мифологии.
Среди растений, животных и людей хитрость демонстрируют те, кто достаточно глуп, чтобы попасться. Но в мифологии хитрость более важна, глупость же — нечто вторичное, в том числе и глупость самой хитрости.
Прометею, благодетелю человечества, не хватает эгоизма и озорства. Гермес наделен этими качествами и демонстрирует их, когда находит огонь и совершает жертвоприношение (прежде, чем это делает Прометей) — при этом ничуть не заботясь о человечестве. В тех жестоких шутках, которые Гермес в юности сыграл с черепахой и жертвенными коровами во время своей первой кражи (и которые не принесли человечеству никакой пользы), мы различаем хитрую ухмылку Трикстера, в то время, как в деяниях Прометея мы видим одновременно хитрость и глупость
Объяснение склонности Гермеса к воровству его хитростью (Браун Н.О., Гермес-похититель, 1947) было правильной интерпретацией; попытка (в той же книге) изобразить Трикстера как мага, а герму как охранительный межевой камень доказала свою ошибочность после детального изучения мифологических текстов, посвященных Трикстеру. Он не маг и не охранитель границ.
мне не удалось разыскать ни в мифе виннебаго, ни в каких-либо других архаических источниках или в их драматических представлениях ничего похожего на «внутреннее развитие» героя. Боги и другие первобытные существа не обладают внутренним измерением. Не имеют его и относящиеся к той же сфере герои. Можно проследить те изменения, которые вызваны временем и различными стилями, но удивительней всего сила сопротивления, которая позволяет «ядру» пережить эти изменения
Трикстер, уже присутствует, обнаруживая свою истинную природу духа беспорядка, противника границ (именно этот активный элемент и объединяет столь различные компоненты — «фаллический», «прожорливый», «хитрый», «глупый»
архаическое отнюдь не значит хаотическое. Наоборот: ничто не раскрывает смысл всеохватного социального порядка так отчетливо, как религиозное признание того, что избегает этот порядок — персонажа, выражающего и воплощающего жизнь тела, ничему не подчиняющегося полностью, управляемого похотью и голодом, вечно навлекающего на себя боль и страдания, хитрого и вместе с тем неразумного в своих поступках. Беспорядок — неотъемлемая часть жизни, и Трикстер — воплощенный дух этого беспорядка. Его функцией в архаическом обществе, вернее, функцией мифологических сюжетов, о нем повествующих, является внесение беспорядка в порядок, и таким образом, создание целого, включение в рамки дозволенного опыта недозволенного
Гермес также действует вне пределов установленных обычаями и законами границ. Та область, в которой он действует, описана мной как «ничья земля, пространство между установленными границами собственности; пространство, где все еще возможны открытия и кражи»
Просто беспринципность — это еще не Гермес, он также энергия и мастерство.
Для любой религии было бы трудно воспринять этот образ, полный жизненной силы, образ Геркулесова Гермеса в его американском индейском воплощении, после того, как он утратил свою функцию, которой мог обладать только в рамках живой архаической культуры. Существовало несколько путей избавиться от него. Первый и наиболее радикальный — сведение изначальной его функции к безобидному развлечению, усиливающего смешные стороны. Второй состоял в том, чтобы слить его с образом культурного героя. В мифологических историях виннебаго, преследующих, в основном, увеселительные цели, немного указаний на это, самое значительное — в эпизоде 39, где Трикстер действует определенно в сфере фаллического. Третий путь — превращение его в дьявола. Это произошло либо под влиянием христианства, где он приравнивается к Сатане, либо благодаря тому, что его представляли как некое божество, утратившее свою божественную природу по воле другого, более могущественного божества
смех над божеством и вера в него вовсе не взаимоисключающие явления. Когда смех . достигает своей высшей точки, это свидетельствует не о потере веры, но, скорее, о том, что бог «износился».
Между пауком, трикстером животного мира, и Гермесом, трикстером мира богов, стоит Трикстер виннебаго. Его природа, враждебная любым границам, открыта всему. Он может совокупляться с животными и поскольку его сексуальность не знает ограничений, он даже не соблюдает границ пола. Его неумеренный фаллизм не может ограничиться одним полом: в двадцатом эпизоде он ухитряется стать невестой и матерью — ради свадебного пиршества, да и просто для развлечения.
Гермес также не признает никаких границ, хотя и не воплощает собой дух беспорядка. И хотя не будет ошибкой назвать его духом жизни, одного этого все же недостаточно. Вслед за Огто мы можем назвать его «духом [стиля жизни], который повторяется при самых разных обстоятельствах, включая в себя как потерю, так и приобретение, как зло, так и добро.
Трикстер-бог, с другой стороны — это трансперсональный источник определенного стиля жизни и способа познания мира.
http://ec-dejavu.ru/t-2/Trickster-3.html
Миру известна хитрость во всех ее проявлениях, всевозможные лукавые и коварные проделки людей, животных, и даже растений, которые не могли остаться незамеченными как для рассказчика, чья внутренняя жизнь была тесно связана с этим миром, так и для стороннего наблюдателя. Задавался ли рассказчик конкретным вопросом: «Кто первым сыграл все эти шутки, кто вписал их в порядок вещей?»
читать дальше
Миру известна хитрость во всех ее проявлениях, всевозможные лукавые и коварные проделки людей, животных, и даже растений, которые не могли остаться незамеченными как для рассказчика, чья внутренняя жизнь была тесно связана с этим миром, так и для стороннего наблюдателя. Задавался ли рассказчик конкретным вопросом: «Кто первым сыграл все эти шутки, кто вписал их в порядок вещей?»
читать дальше